Новая газета
VK
Telegram
Twitter
Рязанский выпуск
№03 от 24 января 2013 г.
До и после «Норд-Оста»
Знаменитый бард Алексей ИВАЩЕНКО – о возрождении «Иваси», бродвейских секретах и горькой смеси мюзикла и политики


 
Москвич Алексей ИВАЩЕНКО долгое время сочинял и пел песни вместе с Георгием Васильевым (их дуэт назывался «Иваси»), затем принимал активное участие в проекте «Песни нашего века», который стал своего рода итогом развития отечественной авторской песни XX века. Он же – один из авторов самого первого в российской истории стационарного мюзикла «Норд-Ост», ставшего, к сожалению, известным многим не только из-за его художественных достоинств. И даже голос Брюса Уиллиса в дубляже фильма Люка Бессонна «Пятый элемент» – это все тот же Иващенко. 

Минувшей осенью живой классик современной авторской песни отыграл феерический концерт в рязанском кафе-клубе «Старый парк», впервые побывав в нашем городе после более чем 

15-летнего перерыва, а затем охотно рассказал, чем он сейчас занят, помимо сочинения и исполнения собственных песен.  
 
–Вопрос, на который вы, наверное, раз пятьдесят уже отвечали, но даже меня как организатора буквально достали им перед концертом: «А что, Иващенко больше с Васильевым не поет?»
 
– Это Васильев не поет с Иващенко. Он занят все время другими вещами, хотя время от времени мы эксклюзивно собираемся и поем пару-тройку старых песен. Наша позиция по этому вопросу очень проста. Для того чтобы поддерживать то дело, которым мы занимались, в жизнеспособном состоянии, необходимо очень много работать. Раньше мы часами, днями, неделями репетировали для того, чтобы получился вот такой продукт. И часами, днями, неделями, месяцами мы выбрасывали все, что нам не нравилось, оставляя только то, что нам нравилось в репертуаре. И это занимало очень много времени. Наступил момент, когда стало невозможно делать песни в том режиме хобби, которым это сейчас является для меня и Георгия. Ну, а выступать «на старом запасе» и мало репетировать – самим себе станет скучно через два месяца. Четыре года назад, когда был концерт, посвященный моему 50-летию, Георгий принимал в нем участие – мы целое отделение пели. Но перед этим целых два месяца репетировали. Два месяца! И получившийся результат, по нашим меркам, был на «четверочку».
 
– На Грушинском фестивале, я помню, вы еще выступали, когда фестиваль вернулся на Федоровские луга.
 
– Да-да, туда мы тоже приехали, но это тоже было четыре года назад. Как раз после концерта, о котором я говорил, и состоялась эта поездка. Поэтому что-то было еще свежо, и мы там пять-семь песен могли нормально спеть. А так это достаточно сложно. Тем не менее, «никогда не говори никогда». Может случиться так, что мы опять соберемся и что-нибудь вместе грянем. А может, и нет.
 
– Когда со смертью старшего брата распался тандем Аркадия и Бориса Стругацких, Борис Стругацкий неоднократно в своих интервью одну и ту же метафору приводил на вопрос о том, как ему пишется в одиночку. Он говорил, что всю жизнь пилил с товарищем двуручной пилою дерево, а теперь пила осталась, и дерево осталось, но с той стороны никого нет. А у вас какие ощущения?
 
– Нет, у меня другие ощущения. Я стал пилить другое дерево, взял другие инструменты и просто стал сочинять другие песни. Сейчас, если бы не пожелания зрителей – а здесь, в Рязани, очень много людей, которые знали наши песни и очень хотели их услышать – концерт был бы совсем другим. В Москве на сольных концертах я пою три-четыре старые песни, остальные все новые, которые сочинил после 2003–2004 года.
 
– Новый диск «Самый лучший в мире я», который вы привезли в Рязань – это первый ваш сольный альбом?
 
– Нет, вообще-то, это уже третий сольный альбом. Первый был в 90-е годы, назывался «Две капли на стакан воды». В 2005 году вышел альбом «Если», в нем было всего 10 песен, и они были записаны с музыкантами, оркестрованы. Альбом «Самый лучший в мире я» очень долго вынянчивался и, наконец, я его записал под одну гитару.
 
– Отличный альбом получился и в интернете можно посмотреть отличный клип на его заглавную песню. Кому пришла в голову мысль сделать именно такой клип, с аккордным рядом?
 
– Это мы как-то с мужем моей сестры, Дмитрием Обрубовым, придумали такую форму и вдвоем все это сделали. Вернее, немножечко я придумывал, но, в основном, все Дима делал – снимал, монтировал, он у нас большой мастер по этой части.
 
– В начале 90-х вы играли в «Литургии оглашенных» в Театре Алексея Рыбникова. Можно хотя бы коротко вспомнить об этом? И не эта ли работа привела вас потом к идее «Норд-Оста»?
 
– Безусловно, именно эта работа. Меня все время интересовал музыкальный театр, но когда я столкнулся с Алексеем Львовичем Рыбниковым и с его подходом, я впервые понял, что для музыкального театра нет ничего невозможного. Я всегда был поклонником и «Юноны» и «Авось» и «Звезды и смерти Хоакина Мурьеты». И когда я несколько лет работал в «Литургии оглашенных» – для меня это была такая школа! Просто нереальная!
 
Когда мы в Америке были на гастролях, я купил несколько дисков разных мюзиклов. Я их сначала услышал, потом еще через два года увидел. А потом уже я абсолютно заболел бродвейской традицией живого драматического музыкального театра! На Бродвее я не видел ни одного спектакля, идущего даже под минусовую фонограмму – там обязательно сидит в яме живой оркестр. И там совершенно невероятная система организации труппы.
 
Мы, когда с этим столкнулись, были совершенно потрясены. Там (за очень редкими исключениями) нет второго состава. Там только один состав и все замены – внутри состава. Причем они все двухступенчатые. Это значит, что когда главный герой берет выходной – такое случается раз-два в неделю – его заменяет актер из ансамбля, где у каждого героя есть минимум два дублера, которые в обычном режиме играют другие роли. Но когда актер из ансамбля играет главную роль, его место в ансамбле занимает так называемый «свинг» – их в труппе несколько и они знают все неглавные роли в спектакле. На самом деле, именно эти «неглавные» люди – основа бродвейской труппы. 
 
И вот эта профессиональная подготовка, эта готовность работать, конечно, они нас потрясли. И мы, конечно, затеяли «Норд-Ост» и три года им занимались.
 
– Сейчас какое отношение к «Норд-Осту»? Потом ведь были известные трагические события, затем спектакль восстанавливали… Как вы сейчас к нему относитесь?
 
– С прежней нежностью.
 
– Есть желание еще раз восстановить?
 
– Желание есть. И очень большое. Возможности нет. Это очень трудно – экономически и политически очень трудно. В открытом интервью я не хочу об этом говорить. Политических проблем – огромное количество. Есть довольно серьезное нежелание определенных кругов этот спектакль восстанавливать. Потому что он слишком напоминает о вещах, которые люди не хотели бы помнить.
 
– Мне почему-то кажется, что в Америке, случились такое событие, как с «Норд-Остом», этот спектакль как раз охотно сделали бы «знаменем» противодействия и противостояния терроризму – точно так же, как уже сделали таким «знаменем» восстановление высоток Торгового центра.
 
– Знаете, я был в Америке совсем недавно. Я проезжал мимо этих высотных зданий, и у меня просто слезы выступили. Непосредственно в тот день, когда я их видел, во всех газетах, по радио, по телевидению как раз объявили, что там перешли через высотную отметку прежних зданий и стали строить дальше. То есть, они построили два новых здания выше прежних.
 
– А в чем отличие нас от американцев? Здесь проблема в менталитете россиян как таковых или в менталитете российской власти?
 
– Россиян, безусловно. Власть – это часть России, они там просто такие же люди, как все, власть же выбрана большинством голосов. А стране в массе своей, как это ни прискорбно, не нравится двигаться вперед, ей, в сущности все равно. Все просто. Людям нравится жить так, как есть, а перемены – в том числе и в менталитете – требуют, увы, усилий...
 
– Вы следите за судьбой актеров «Норд-Оста»? Екатерина Гусева стала «звездой» первой величины, кто-то снимается в сериалах – и всем им вы дали путевки в жизнь…
 
– Следим, конечно, хотя мы никому путевки в жизнь не давали – они их сами взяли. И все «норд-остовцы», и все «норд-остики», как мы называли детскую труппу «Норд-Оста» – их тоже несколько десятков, они уже выросли, многие из них уже стали профессиональными актерами. Со всеми мы поддерживаем контакт, они почти все работают в московских мюзиклах и даже в питерских, ездят туда спектакли играть.
 
Ради примера могу сказать, что есть такой замечательный актер Алексей Бобров, который сейчас в Москве среди поклонников этого жанра заслуженно является одним из любимчиков. Он – абсолютная звезда. И когда он пришел к нам в «Норд-Ост» больше десяти лет назад, мы очень сомневались. Перед нами стояла сложная задача: мы сами сказали себе, что берем только людей с актерским образованием в первую очередь, потому что им нужно играть как актерам, а Бобров был невероятно талантлив, но по образованию он был учитель младших классов средней школы из города Ногинска. Тем не менее, сегодня в мюзикле «Любовь и шпионаж» он – в тройке главных героев, вместе с Дмитрием Харатьяном и Ларисой Долиной, и Алексей не уступает своим именитым партнерам. Он просто большой артист от природы, рожден им, но он еще и очень многому научился за эти годы! Он сам поймал свою удачу за хвост, и мы гордимся тем, что когда-то взяли-таки его в «Норд-Ост».
 
– Оглядываясь назад: очень много мюзиклов появлялось и уходило за последние 11 лет, прошедшие после «Норд-Оста». Есть, что отметить? Есть ли вершины, удачи, о которых хочется специально сказать?
 
– Нет, их не так много было. В первую очередь, это все мюзиклы, которые делала в Москве голландская компания «Stage Entertainment». Это «Cats», «Мама Миа», «Красавица и чудовище», «Зорро» и «Звуки музыки». Это все мюзиклы, которые сделаны на хорошем уровне. Но они делались иностранцами, которые приезжали сюда, привозили костюмы, декорации, сами все строили и всем руководили. А здесь работали только русские актеры и администрация. Это довольно высокий уровень постановки, но там есть проблемы, связанные с адаптацией спектаклей. Не всегда адаптация, на мой взгляд, проводилась верно.
 
А отечественные? Все-таки большая часть их идет под фонограмму, то есть оркестр заменен «минусовой» фонограммой, а это неправильно. Мне это не очень нравится, несмотря на то, что та же «Литургия оглашенных» шла именно под «минусовою» фонограмму. Но это было двадцать лет назад, и там была одна хитрость: дело в том, что в задуманном изначально виде «Литургию оглашенных» вообще вживую сыграть практически невозможно – Алексей Львович Рыбников, как он сам сказал, десять лет подбирал звуки для того, чтобы это звучало так, как ему хотелось. Наверное, сейчас это возможно. И, тем не менее, я считаю, что хорошо бы и эту оперу восстановить и сыграть вживую. Я очень люблю этот спектакль. А остальные? Не знаю, не знаю… Мне не очень нравится большая часть этих мюзиклов.
 
– А «Обыкновенное чудо», которые вы не так давно сделали с Геннадием Гладковым и Юлием Кимом, выступив продюсером спектакля?
 
– «Обыкновенное чудо» было очень хорошим спектаклем, но, к сожалению, бюджетный дефицит не позволил его поднять на необходимую высоту. У нас практически не было денег на рекламу, и мы стояли перед дилеммой: убирать оркестр и раскручивать мюзикл дальше, играя под фонограмму, или играть с большим оркестром в 20 человек и идти на верную смерть. Мы выбрали второе. Ну, не на верную смерть. Мы все-таки целый сезон отыграли в ежедневном режиме. 156 спектаклей мы сыграли, но потом вынуждены были закрыться, потому что спектакль очень дорогой. А превращать его в туринговую версию под фонограмму на фоне трех тряпочек мы не стали. Решили, что лучше пусть спектакля не будет.
 
– Я, к сожалению, этот мюзикл не слышал. А вот, на ваш взгляд, то, что написал Геннадий Гладков дополнительно к песням, звучащим в уже классическом одноименном фильме, было на том же уровне?
 
– Это не просто на том же уровне – это совершенно гениально! Это все от начала до конца не просто отмечено печатью высшего таланта, а еще и пропитано мощной музыкальной концепцией. На мой взгляд, это произведение гораздо сильнее фильма (который я, кстати, очень люблю и считаю одним из высших драматических достижений ХХ века).
 
Постановщиком у нас был Иван Поповский, выпускник мастерской Фоменко, совершенно удивительный человек, македонец, приехавший в Россию 20 лет назад и задержавшийся здесь навсегда, ставящий выдающиеся спектакли. Человек, не только очень тонко чувствующий музыку и очень хорошо владеющей выразительными средствами драматического театра, поэтому мы и спектакль почти месяц «за столом» репетировали, как настоящие артисты. Огромная, очень серьезная работа шла. Кастинг был очень серьезный. И мы когда сложили весь спектакль в головах у себя с Иваном, Иван сказал: «Вот то-то, то-то, то-то меня не устраивает». Мы приехали к Киму и сказали «Юлий Черсанович, вот это, вот это, и вот это можете переписать?» Он говорит: «Почему?» Тогда мы ему все это показали от начала до конца и сказали, где есть то, что не нравится нам режиссерски. Видимо, наша концепция выглядела убедительно, потому что Юлий Черсанович с нами почти во всем согласился. И через неделю выдал новые версии, гениальнее предыдущих, – Ким верен себе.
 
– Очень хочется, чтобы этот мюзикл тоже возродился хоть в каком-то виде. На пластинку, на видео он не записывался?
 
– Вы знаете, он на Youtube полностью выложен, хотя это любительская запись. Есть и профессиональная, но она не издана еще. Может быть, мы соберемся издать ее на DVD – там хорошая профессиональная видеозапись с пяти камер, с хорошим звуком.

– А за развитием авторской песни следите? Что нового и интересного?
 
– Интересно то, что она не умирает. Целая плеяда молодежи сочиняет, новые совсем люди. Да вы их всех знаете, наверняка, все они прошли через площадку «Старого парка», и я не думаю, что мое мнение как-то отличается от мнения тех зрителей, что на них ходят.
 
– Могу в качестве примера перечислить героев своей книжки «Произвольная космонавтика. Время колокольчиков, version 2.0»: Григорий Данской, Олег Медведев, Сергей Калугин, Зоя Ященко – все они не раз тут играли. 
 
– Конечно, некоторые из них вызывают у меня странные чувства, но это ничего не значит. Летом, например, после концерта Киры Малыгиной на Грушинском фестивале Александр Моисеевич Городницкий сказал мне очень интересные слова. Он сказал, что вот перед ним – выразительный язык, который он уже не очень понимает, но этот язык абсолютно понятен сотням и тысячам молодых людей. И они – в восторге от этого языка. И прекрасно! Пусть он будет.
 
– Что собирается делать в ближайшее время Алексей Иващенко?
 
– Продолжать петь песни. С музыкантами и без. В клубах и залах. В нашей стране и других странах. Есть и совсем новые проекты, но о них пока рано говорить.
Анатолий ОБЫДЁНКИН