«Новая газета»-Рязань /№42 от 2 ноября 2017 г./ «Дом там, где зубная щетка и жесткий диск»

Арина Бедрина, когда-то известная среди местных ролевиков как Элхэ, девушка удивительная. В ней легко сочетаются вещи, которые обычно встречаются в людях наособицу, не вместе. Во-первых, она красива – гляньте на фотографию. Во-вторых, умна – почитайте ответы на вопросы. В-третьих, талантлива.

Когда в декабре 2016 года в кафе «Фонтан» проходил второй фестиваль-конкурс «Свободный микрофон», на поэтической части мероприятия уровень был крайне высок – например, участвовал победитель всероссийского форума «Русские рифмы» Александр Логунов, еще целый ряд неплохих местных стихотворцев. Но мнение жюри было единогласно – победила Арина Бедрина. И я с этим мнением, пожалуй, согласен.

К трем озвученным пунктам можно добавить «в-четвертых»: Арина – существо крайне самостоятельное, поэтому сочиняет не как принято, а как хочется. Бывает, ее упрекают в излишней зауми, но в том же упрекали и Бродского, чье творчество Арине крайне интересно – сейчас она среди тех, кто готовит открытие в Питере его литературного музея, первого в нашей стране.

В общем, вот она, Арина Бедрина, которую все еще иногда называют Элхэ, – «спортсменка, комсомолка и просто красавица». Не забудьте прийти на представление ее дебютной книги, заявленное на 2 ноября в недавно открывшемся на месте «Фонтана» кафе «Арт-веранда».

– Ты долгое время жила в Рязани, потом в Питере. Сейчас, насколько я знаю, много ездишь по самым разным городам и весям. Ты вообще кто сейчас – рязанка или нет?

– Ой, это сложный вопрос, мне его часто задают. Я честно всегда отвечаю: «Я не знаю, где я сейчас живу». Мне всегда хотелось иметь паспорт «гражданина мира» – такие вообще выдают? До середины октября я была в Лондоне, на прошлой неделе – в Москве, сейчас в Рязани, весь ноябрь снова буду в разъездах. К концу ноября планирую опять перебраться на какое-то время в Петербург. Наверное, можно сказать, что я все же на данный момент живу в Рязани: как говорится, дом там, где твои зубная щетка и жесткий диск.

– Про Питер я вспомнил не случайно. Знаю, что ты активно работала в инициативной группе по открытию музея Иосифа Бродского. Можешь рассказать про этот фрагмент своей биографии?

– Да, это на самом деле самый актуальный момент моей биографии. Поскольку я уезжаю в Петербург именно по делам Фонда создания музея Иосифа Бродского – на несколько месяцев или дольше, пока не могу загадывать. Там много работы. Фонд существует с 1998 года, я же работаю там с 2012-го. По окончании РГУ меня пригласили в магистратуру по истории России Европейского Университета в Санкт-Петербурге, где в 2015 году я и защитилась. Тема магистерской была «”Советское” в произведениях И.А.Бродского, написанных в эмиграции». Спорно, конечно, но вроде бы комиссию в оправданности темы убедить удалось. Параллельно обучению я стала волонтером Санкт-Петербургского Фонда создания музея Иосифа Бродского. До сих пор поражаюсь своей наглости тогда. Я просто пришла к директору Музея Ахматовой в Фонтанном доме, в котором есть мини-музей «Американский кабинет Иосифа Бродского», и сказала: «Здравствуйте, я хочу работать с Бродским». Подразумевалась работа смотрителем в кабинете, например, или экскурсоводом. Но Нина Ивановна Попова, директор ахматовского музея, предложила мне вариант получше и направила в Фонд Бродского.

Одним из главных моих заданий как работника Фонда стала командировка в Лондон в июне 2017 года, где я целый месяц жила в доме Валентины Полухиной и описывала ее архив, посвященный Бродскому, который Валентина Платоновна собирала с 1970-х годов. В октябре, благодаря помощи российского посла Александра Владимировича Яковенко, архив диппочтой был отправлен в Санкт-Петербург, в Фонд, где он сейчас и находится в доме Мурузи на Литейном проспекте, 24, в легендарных Полутора комнатах, где Иосиф Бродский с отцом и матерью проживал до вынужденной эмиграции из СССР. 13 октября в Лондоне, в Россотрудничестве, состоялось торжественное мероприятие, на котором выступали сама Валентина Платоновна Полухина, Михаил Исаевич Мильчик, друг Бродского, ныне директор Фонда, Юрий Михайлович Лепский, заместитель главного редактора «Российской газеты», и я, Арина Бедрина. Присутствовали и посол Яковенко, и князь Никита Дмитриевич Лобанов-Ростовский, и другие уважаемые представители российской культуры.

Так что сейчас архив ожидает полной архивной описи. В июне у меня было всего 27 дней, чтобы описать грандиозный по объему архив – 6576 единиц хранения. Чтобы успеть вовремя, опись пришлось составлять краткую. Да и других дел в Фонде много. Например, 10 декабря будет большой вечер, посвященный 30-летию присуждения Бродскому Нобелевской премии – нужно помочь с организацией. Так что скоро снова буду жить не в Рязани…

– Я немного запутался: музей уже открыт?

– Нет, музей не открыт, так как в квартире живет бабушка – соседка еще Бродских, она их помнит всех, жила с ними. Все остальные комнаты были выкуплены Фондом, а она свою отказывается продавать, так и живет по соседству с Фондом. Мы там иногда экскурсии устраиваем, мероприятия, а она фактически живой экспонат – выселить ее нельзя по закону. Плюс для перевода помещения из жилого в нежилое нужно, чтобы под ним тоже находилось нежилое. Квартира Бродского на 2-м этаже, под ней жилая квартира, ее тоже нужно выкупать, чтобы открыть музей.

В общем, бабушка съезжать не хочет, и нам остается мириться с существующим порядком вещей. Нам предлагали – почти в шутку, но мы задумались – сделать ее официальным экспонатом и платить зарплату. Но все это пока разговоры, конечно. Факт остается фактом: Фонд Бродского есть, а Музея – нет.

– Давай вернемся от Бродского к Бедриной. Книга «Воды!» дебютная. А были до этого публикации в сборниках или журналах?

– Да, конечно. В рязанских, московских, питерских – я все уже и не упомню.

– Почему «Воды!»? Неужели в самом деле жажда настолько мучит, что надо это постулировать в названии дебютного сборника? Почему не алкоголя, например, хочется?

– Я могу тут повести нудную метафизическую речь о жажде духовной, но не буду. В смысле, что это очевидно. Но могу добавить, что для меня вода всегда была особой стихией. В некотором роде я себя ассоциирую с водой. Принимаю форму сосуда, куда нальют, то есть учусь приспосабливаться к самым разным обстоятельствам. Опять же, Бродский говорил об общности воды и времени. О течении, потоке, непрерывности. Все это правда в отношении этой книги – она о времени, о беспредельности, о не-человечности стихий и об их схожести с человеком. Вода – это еще и зеркало. Это и горизонт, и воплощение чистоты, и сама жизнь, не так ли? Что НЕ есть вода?

– Ожидаются какие-то презентации книги в Рязани, Питере, других городах?

– В Рязани – да, уже 2 ноября в кафе «Арт-веранда» в МКЦ на площади Победы. Я буду выступать не одна, мы позвали разных хороших поэтов – Ольгу Мельник, Кирилла Пшенникова, Машу Тухватулину, Сергея Филатова. Не знаю, все ли дойдут, но будет, я надеюсь, большой поэтический вечер, приуроченный к презентации моей книги. По поводу Петербурга говорить рано, надо туда еще доехать. Надеюсь, что и там будет.

– Следишь за современной поэзией? Есть, на твой взгляд, мало кому известные пока люди, которые со временем затмят эстрадную Полозкову, как, допустим, тот же Бродский затмил (и уже, видимо, навсегда) когда-то гораздо более популярных «эстрадников» Ахмадулину, Вознесенского, Евтушенко?

– Я мечусь между «чукча не читатель, чукча писатель» – правда, я по жизни много работаю, почитать хоть кого-то часто просто нет времени, – и приступами любви к классике. Я настолько люблю Йейтса, скажем, или Хини, или Бернса, или того же Бродского, что когда есть время и желание почитать поэзию, в большинстве случаев лучше перечитаю любимых поэтов, чем возьмусь за новое. Наверное, так становятся консерваторами? Из современных поэтов я нежно люблю, пожалуй, только двух: Алю Кудряшеву, она же Изюбрь, и Глеба Симонова, он же Мелькор. Аля, говорят, уже почти затмила Полозкову? Она, как и я, выпускница ЕУСПб и, на мой взгляд, действительно талантлива. А Мелькор – просто космос.

– Я слышал, сейчас у вуза, который вы с Алей заканчивали, возникли большие проблемы.

– Хотя я отучилась в РГУ пять лет, для меня настоящим альма-матер, почти родным домом стал именно Европейский университет в Санкт-Петербурге, и сейчас особенно обидно, что у него отобрали лицензию и здание. Именно ЕУ научил меня работать с архивами, что особенно пригодилось в Лондоне, там я защитила магистерскую, познакомилась с крупнейшими учеными, ощутила, что такое настоящая студенческая жизнь – до переезда в Санкт-Петербург я не жила за пределами Рязани. Надеюсь, что все неурядицы с университетом прекратятся, потому что без него российская наука потеряет очень многое. Все претензии к ЕУ несостоятельны, даже абсурдны. Например, очевидно, что отсутствие в вузе спортзала – смехотворная придирка. Бюрократия убивает науку, и в случае ЕУ это видно особенно четко. Но мы не теряем надежды, что вуз все же получит новую лицензию, а разум и добро победят.

– Мы обычно, публикуя беседы с литераторами, стараемся печатать что-нибудь из их произведений. Что выберешь из своих стихов для публикации в «Новой»? Вообще, какие собственные стихи кажутся наиболее удачными? У тебя к ним ровное отношение или, может, есть среди них «любимчики»?

– Для начала, я вообще не свой фанат. Я считаю, что пишу очень неровно. Я часто пишу стих, смотрю на него и понимаю, что он ужасно «проходной». И никуда не выкладываю, мне стыдно. Нет, есть те, которыми я правда довольна и горда. Это, в основном, относительно поздние, 2015–2017 годов, и, как ни странно, несколько ранних, года 2007-го. Я тогда, бывало, писала будто не сама, просто записывала под чью-то диктовку – сама не всегда понимая, о чем пишу. Впрочем, поэт – инструмент языка, а не наоборот, так что, наверное, так и должно быть. Из последних и лучших, на мой взгляд, – «Ихтис», заключительное стихотворение сборника «Воды!»

Ихтис

голосом из трубы

чтоб услыхал весь дом

рыбы нам не рабы

я говорю с трудом

если поверхность вод

это изнанка дна

там где у рыб живот

там у людей спина

или наоборот

или рабы не мы

рыбы набравшим в рот

тем что глухи немы

мысль как рыбья кость

вставшая поперек

или торчащий гвоздь

бог мол не уберег

то есть иисусхристос

с нашей-то стороны

рябь это ихтиоз

бархатных скул волны

или же ихтиандр

со стороны крючка

перец и кориандр

рыбе на два бочка

ихтис куда ни глянь

янус и там, и тут

если налито всклянь

рыбы к тебе идут

фиш нам ни сват ни брат

фиш нам ни враг ни друг

рыбы не из ребра.

их силуэт упруг

песни у рыб грубы

ах гавриил беда

ты трубишь. из трубы

просто течет вода

Анатолий ОБЫДЁНКИН

читать весь номер

Широкий выбор зубных щеток электрических на сайте uteka.ru