Чадо на даче

Дача для родившихся и выросших при СССР представителей различных слоев общества была не только и даже не столько исправным поставщиком овощей, фруктов и ягод. Многие воспринимали ее как личный кабинет психологической разгрузки без настырных телефонных звонков, галдящих соседей и гнета не до конца выполненных обязательств.

Обыкновенному школьнику, не знавшему, что такое деревенский уклад и поездки к морю, спрятавшиеся в пышной зелени деревьев и кустарников шесть соток благодатной земли представлялись уединенным островком свободы и раскованности. Впрочем, до таких пафосных сравнений я в свои 10–15 лет, конечно, не додумывался.

Сложнее пареной репы

Справный просторный домик юридически находился в черте города. От нашей квартиры на Московском шоссе 45 минут хода. Правда, добирались мы до места, как правило, на 13 или 9 автобусе, а потом, в зависимости от выбранного маршрута, 10–25 минут пешочком. Любая вылазка в направлении Ситников наполняла меня таким блаженством и верой в ближайшее светлое будущее, что, узнав о скорой поездке, автор этих строк забывал про все дворовые шалости и городские удобства. Здесь я впервые ощутил терпкий вкус терна, подслащенную горечь репы, настоящий медовый вкус яблок с участка моего деда-фронтовика. Таких напоенных каким-то конфетным вкусом плодов, растущих в родных широтах, я не ел больше никогда. Именно здесь я наслаждался ежевикой с ее аристократической кислинкой, почувствовал разницу между белой, желтой и красной смородиной и познакомился со слегка вяжущим вкусом нечерноземной груши и ирги.

Налим с «Утренней почтой»

На территории одного садоводческого товарищества находились участки сразу у четырех семей, объединенных кровным родством. Пусть между сестрами, тетями и дядями не всегда складывались идеальные отношения, но на малолетних непоседах это никогда не отражалось.

Здесь я впервые попил чай из настоящего старинного самовара, узнал, что такое глубокий погреб с освещением внутри, увидел, как маленький черно-белый телевизор можно вынести на улицу и поставить у входа в громадную теплицу высотой почти три метра, предварительно сделав над ним навес от солнечных лучей. «Утренняя почта» и поединок «Спартака» с тбилисским «Динамо» на свежем воздухе воспринимались как невиданное шоу.

Конечно, здесь была и своя рыбалка (в Павловке мои дядья однажды поймали бреднем налима), и радостное купание в мутноватой речной воде либо в когда-то казавшейся мне огромной бочке с водой для полива.

Тут запоем читались детские книги, видавший многое советский приемник сухо сообщил мне, что разбился Виктор Цой, а один из самых кошмарных снов детства приснился тоже в этом уютном доме. Я явственно увидел, что началась ядерная война, все участки опустели, только мы с бабушкой мечемся по даче, пытаясь скорее вырваться туда, где нет паники, взрывов и слез.

Орангутан в противогазе

На огороде, в доме и прилегающих хозпостройках можно было сделать много потрясающих открытий. Найти в сарае противогаз редкой конструкции, извлечь из покрытого пылью десятилетий чемодана длинную разноцветную пластмассовую саблю, с которой я играл еще до детского сада, а в бабушкином шкафу отыскать учебник по биологии с орангутаном на обложке, изданный в конце 1920-х годов.

Когда просыпаешься на массивном диване с огромной спинкой (такие были в моде на излете 50-х годов) и смотришь на размахивающие длинными ветвями яблони и вишни, отчетливо чувствуешь, что небо улыбается тебе. И наполненной радостным ожиданием нарождающегося дня мальчишеской душе невдомек, что несколько лет спустя коварный и безжалостный вихрь 90-х сметет этот, казалось бы, неприкосновенный мирок, оставив его лишь в закоулках памяти.

Но когда время было еще безоблачным, за дачными каникулами неизменно следовали школьные встречи и испытания. Но об этом, наверное, в следующий раз.

Денис ПУПКОВ

читать весь номер