Фото Андрея ПАВЛУШИНА

 

 

Встреча с легендарным музыкантом состоялась в рамках международного фестиваля искусств «Art of Inspiration» в Рязанском музее истории молодежного движения. Однако это было отнюдь не первое знакомство гитариста с Рязанью. Представляя дорогого гостя, рязанский джазмэн Геннадий Филин вспомнил славные советские времена, когда Алексей Кузнецов с гитарой и тяжеленным «комбиком» в руках приезжал к нам на фестивали Александра Семячкина. А в январе этого года не преминул поучаствовать в юбилее басиста Константина Панкратова.

 

Ну, а позже в разговоре выяснилось, что рязанская земля уже давно стала родной для Алексея Кузнецова: родители его супруги были родом из Кириц и, женившись, музыкант часто приезжал в наши края. И сейчас в деревне Гулынки находится дом его дочери, где музыкант нередко бывает.

 

Вот так причудливым образом обозначались по ходу встречи точки соприкосновения. Оно и не удивительно, джаз как никакая другая музыка предполагает ощущение родства и чувство локтя.

 

А биография Алексея Алексеевича Кузнецова позволяет перевести эти метафизические рассуждения в реальную плоскость. Кузнецов – потомственный гитарист. Чувство джазового ритма передалось ему, что называется, на генетическом уровне.

 

– Папа мой был тоже гитарист и тоже Алексей Алексеевич. Когда я подрос, то годам к двенадцати стал понимать, что дома звучит гитара. Какая – это уже другой вопрос. Пока же я просто ее слышал и это мне безумно нравилось. Папа часто брал гитару и пел. В основном предпочтение отдавал романсам, мог сыграть испанские мелодии, любил цыганскую музыку. У него была хорошая гитара известного мастера с мягким звуком. Нейлоновых струн тогда не было, использовали, так называемые, жильные, а они дают совершенно особое звучание.

Его творчество собственно началось не с джаза, а с МХАТа. Был он геодезист-картограф, музыкального образования не имел. Однако постепенно его жизнь склонилась в сторону музыки. В 30-х годах попал в ансамбль, который работал при Московском художественном театре. В то время во МХАТе была особая творческая атмосфера, многие артисты прекрасно пели, и здесь у папы проявился настоящий талант аккомпаниатора, случалось, выходил на сцену в спектаклях. Все это не прошло даром и осталось с ним, когда он попал в Государственный джаз-оркестр СССР под управлением Виктора Кнушевицкого. Оркестр работал очень плодотворно, давал много концертов и до войны удалось сделать массу интересного.

 

 

Война всех застала врасплох. И как многие творческие коллективы, оркестр Госджаза разбили на фронтовые группы, которые колесили с концертами по всем фронтам. В мирное время оркестровая деятельность Кузнецова-старшего продолжилась. Много лет он проработал в эстрадно-симфоническом оркестре Всесоюзного Радио и Центрального Телевидения под управлением Юрия Силантьева. Здесь набирался опыта и его сын, определившись с выбором жизненного пути.

 

– У нас дома появилась гитара «Gibson» 1911 года выпуска, – продолжает Алексей Кузнецов, – гитара очень старая, маленькая и скорее эстрадная, чем джазовая. Вот на ней я и начал играть, постепенно присматриваясь к тому, что делает папа и приближая это к себе. Со временем стало ясно, что это серьезно и требует какого-то продолжения. И после окончания школы меня направили в московское музыкальное училище им. Октябрьской революции. Но класса гитары там не было! На рояле я выучил маленький кусочек 20-й прелюдии Шопена (мне там гармония нравилась, «ползучая»). Вот этот кусочек я и сыграл. «Не богато», – заключили на дирижёрско-хоровом отделении и предложили спуститься на первый этаж, где учили на балалайке и домре. А поскольку на домре хотя бы есть медиатор, то выбор был сделан в ее пользу. И так началось мое 4-годичное образование на домре. Это было, конечно, что-то! Но, тем не менее, все прошло, диплом был получен, и в 1962 году, когда папа ушел из оркестра Гостелерадио СССР, я пришел на его место. Рассказывать о путях и творческих поисках можно очень долго, но главное, что в 1965 году я вышел на Московский джазовый фестиваль. Оттуда и пошла моя официальная джазовая жизнь. А дальше – пошло-поехало, и до сих пор не заканчивается.

 

 

Окунувшись в такие подробные воспоминания, Кузнецов с улыбкой заметил, что последнее время все больше разговаривает на концертах: слишком мало известно о русской джазовой гитаре. Молодые гитаристы гонятся за внешними эффектами, пренебрегая порой историей и опытом, накопленным поколениями музыкантов. Рассказывая о своем становлении, известный гитарист с благодарностью вспомнил знакомство с инструментальным квартетом под управлением Бориса Тихонова. 

 

– В составе квартета был кларнет, аккордеон, гитара и контрабас. Вот там гитара могла проявлять себя на все 100%! Кроме того, репертуар был очень разнообразный: польки, вальсы, галопы, марши, латино-американская румба, «Гуцульская рапсодия» и «Танец с саблями» – словом, я мог играть все, что было душе угодно. А это школа! И этой школы, к сожалению, сегодня у гитаристов практически нет. Я много общаюсь с молодыми музыкантами. И на предложение показать, что они умеют, начинается эдакий «полет» по грифу и эффекты «примочек». А гитара-то где?.. Как «прибор» работает – слышно, а настоящего звука – нет…

Многие музыканты возражают: «Нам это уже не нужно! Это вы раньше так играли!». Согласен. Возможно, и так. Но возьмите в багаж немного истории! Посмотрите, что делали на гитаре полсотни лет назад, это пойдет только на пользу. У музыканта должна быть культура звука, гармонии, ритма. Для себя я выделяю двух гитаристов: Кенни Баррелл, с которым я мечтаю увидеться, но никак не могу доехать, и Уэс Монтгомери, который, увы, уже ушел из жизни. Уэс играл просто, но так «вкусно»!

 

Своим фирменным – глубоким, бархатным, выразительным – звуком Алексей Кузнецов поделился с участниками мастер-класса. Взяв в руки свою гитару (Epiphone, 1951 года выпуска), музыкант сразу преобразился. Перебирая аккорды, переходя из ритма в ритм, он словно провоцировал зал на разные эмоции, присматриваясь к зрителям, хитро прищуривая улыбчивые глаза.

 

– У нас (в джазе) главное – ритм. Гармония и мелодия – это все потом. Если ритм «забирает», если внутри все начинает «трепетать», то эта насыщенность передается и слушателям. И как только зритель зажигается, музыкант входит в азарт еще сильней. Такой взаимный обмен энергетикой – это лучшее, что вообще может быть. Джазовые концерты всегда непредсказуемы. Оттого, какие люди собрались, зависит, куда нас в итоге выведет.

 

Ну а люди в рязанском музее собрались в тот день не случайные. Поэтому в итоге обычный мастер-класс «вывело» на блюзовые импровизации, жизнерадостный свинг и проникновенную лирику.  Пригласив из зала Геннадия Филина и Константина Панкратова, маэстро быстро собрал команду. «Клавиши, гитара, бас – вполне в духе Оскара Питерсона», – заметил музыкант, вспомнив знаменитое джазовое трио, также обходившееся без ударных.

 

 

Неожиданным сюрпризом для гитариста стало предложение Геннадия Филина сыграть, пожалуй, самую известную его киноработу – музыкальную тему из «Семнадцати мгновений весны». Включившись в импровизацию, Алексей Кузнецов попутно вспомнил историю создания этой композиции: как он ездил домой к заболевшему Таривердиеву, чтобы обсудить гитарную партию к «Мгновениям». При этом композитор настоятельно попросил гитариста подобрать особое звучание: «Тут джаз не нужен – тут кино, война».

 

Таких историй за время работы в оркестре кинематографии у Алексея Кузнецова накопилось не мало. Нередко приходилось участвовать в процессе создания музыки:

 

– Случалось, нужно было сочинить что-то «под экран». Давался эпизод, я смотрел и уже сам придумывал музыку. Иногда обращались и сами композиторы. Были просьбы, например, от Эдисона Денисова, Альфреда Шнитке, Софьи Губайдуллиной, Андрея Петрова... Это бесценный опыт!

 

И этим опытом Алексей Кузнецов щедро делится. Помимо активной концертной деятельности, записей и выступлений, уже много лет он неизменно каждую неделю дает бесплатные мастер-классы в московском музыкальном салоне «Аккорд»:

 

– Живой пример заразителен. Когда ребята приходит ко мне в «Аккорд», я первые 45 минут просто играю. С контрабасом, с роялем или под «минус», но в любом случае играю сам, чтобы они увидели, что можно делать руками. А во втором отделении даю им возможность поиграть самим. И это действует! Смущает всегда почему-то только один вопрос: «А где я это все буду применять?» Вы начните, а уж потом поймете, зачем и где это надо. Почувствуйте руки! Если бы еще можно было без медиатора обходиться... Пальцы – это самый близкий путь к струне, к музыке. Что может быть лучше прямого соприкосновения с инструментом!